Заговоры на оберег скота

Заговоры на оберег скота
«Выйду из избы дверми, из двора воротми в чистое поле, вое-тонну сторону. И есть в востошной стороне лесница золоты ступени и зходит с той лесницы сама мати Лада ко мне, (имя), на помощ и на пособие и одевает меня, и на путь провожает своим скотом, милым, любимым животом, со всякою живущею домо-рощеиою скотиною, конною силою, меринами и кобылами, быкам и, быками порозами, коровами, теленками и малыми подтелепками, баранами, овцами, вепрями и свиньями. И постави, Даждьбог, в поскотине скота моего пнем, колотою и каменем, в день по сонцу, а в ноне по мисецу, в поле и за полем, в осеку и за осеком, в лугах и за лугами, в горах, в вертепах, и в темных лесах, и мелких речках, и потомках, па мхах и на грязях, в болотах, на перелогах, на мяидячах, на всяком месте. И как тебе, лютому зверю широколобу медведю, и тому проклятому артусу волку? рыскучему и волчице, и всякой змие скорпие, и всякому зверю, и всякому злу лиху человеку? с края на край земли не перетти, не изведать, и круг синего моря пение пересмотреть, и не пересчитать в темном лисе лесу, и так не обозришь, и не видать в поскотине скота моего христианство животе во веки веков. И светлые боги, спиде ко мне, (имя), своей нетленою ризой и на путь проводите своим скотом милым и также со всех четырех стран во веки веков.
И как земля мати покрыла мертвое тело от белого света, от роду и племени, и так земля мати покрыла мою поскотину от черново зверя медведя и медветицы, и серово волка и волчицы. И как мертвы человек не слышит и не видит сего белаго света, ни роду ни племени, и так бы черной зверь медветь и медветица, и серой волк и волчица не слышали бы, не видели бы в поскотине скота моего живота во веки веков. И как мертвому человеку? от гроба не восстати, так по сему свету не ходить, и так бы черному зверю медвету и метветице, и серому волку, и волчице в поскотине моей не бывать, скота моего не видать во веки веков.
И которое слово в забытье, то будь слово впереде, и которые слово впереде, то будь его в прибыле, и буде вы, мои слова, в заговоре все полны, крепче лому трава, крипце каменой стены и тверже адаманта камени. Будьте вы, мои слова, и бритки, и крепки, и лепки, и емки, и метки, и будьте вы, мои слова, в заговоре и в договоре крепче беюго камени и синего булату Всегда, ныне, присно, во веки веков. Кчюч, замок. Кчючьмоим словам язык, уста мои замок».

«Стану я поутру, пойду из избы дверьми, из двора воротми в чистое поле, восточную сторону путем и дорогую. Умываюся, (имя), росою иутираюся зорею, одеваюся небесами и всеми облаки подпояшуся. И помолюся я, (имя), Даждьбогу и Ладе. И постави, Даждьбог, около меня, (имя), и около поскотины моея, и около скота моево, милово, любимого живота, и около всякия живущия доморогцоиыя скотины комолыя и рогатыя и разношерсныя, раз-нопестрыя конныя силы, меринов и кобыл, порозов, коров, теле-нков и мачых подтечков, баранов, овец, вепрев и свиней тын медян, и железян, и булатен, каменную стену в глубину в землю за три-натцать сажень от чернаго зверя, широколапа медведя насылоч-наго, и опрокидня перехожево покосника, и волка рыскучево, и волчицы, и всякия змии скорпии, и от всяково зверя, и от всяково зла лиха чечовека поутру рано и вечеру поздо, по всякой день, и по всякой час; и по всякое время во веки веков. Кчюч, замок».

«И емлю я, (имя), тридевять булатные ключи, и запираю, и замыкаю тридевять булатные ворота тридевять булатными ключами, чтобы не ходил в мою поскотину черной зверь шыроко-лоб медведь насылочной, и опрокыдеиъ перехож пакоснык, и волк рыскучей, и волчица, и всякая змия скорпия, и всякой зверь, и всякой злой лихой чечовек поутру рано и вечеру поздо, по всякой день, и по всякой час, и по всякое время во веки веков. И как ходит по земли дух ветр, ломает пеиие, и колодие, и выскирие, и белое камение, и всякое суховетхое древо, и так бы ломачо моево недруга и супостата; и кто на меля, (имя), зло подумает, осиновой кол в спину, нож в серце по всякой день, и по всякой час, и по всякое время во веки веков. И как гора с горой не сходится и берегами, и так бы черной зверь не сходился с моим скотом животом во веки веков.
И стану я, (имя) поутру, пойду из избы дверми, из двора воротми в чистое поле, восточную сторону, к синему акиану морю. И есть на синем акиане море бел алатырь камень, и выходит изпод белого алатыря камни свежая рыбица щука, очи бисеринныя, зубы железныя, ко мне, (имя), на помощь, и на пособие, и обереги меня, тридевять булатные ключи, сходит и сносит в синее акиан море и под бел алатырь камень. И как той рыбе щуке не бывать из синего акиана моря, изпод белого алатыря камни с тридевятью булатными ключами, и так бы не бывать в моей поскотине черному зверю ишроколобу медведю посылочному, и опрокидну перехожему пакоснику, и волку рыскучему, и волчице, и всякой змие скорпие, и всякому зверю, и всякому злу лиху человеку? поутру рано и вечеру поздо, по всякой день, и по всякой час, и по всякое время во веки веков. И есть в восточной стороне десница золоти ступени, и сходит с той лестницы сама Мати Лада ко мне, (имя), на помощ и на пособие, и одевает меня, (имя), и на путь провожает своим скотом, литым любимым животом, со всякою живущею доморощенною скотиною, копною силою, меринами и кобылами, быками порозами, коровами, телятами и малыми подтелками, баранами, овцами, вепрями и свиньями и постави, Даждьбог, в поскотине скота моево пнем и колодою и камени в день по сонцу, а в ноче по мисещ?, в поле и за полем, в осеку и за осеком, в лугах и за лугами, в логах, в вертепах, и в темных лесах, и в мелких речках потопах, на мхах и на грязях, в болотах, на перелогах, на мяндочах и на всяком месте».

«И как тебе, лютому зверю медведю, и тому проклятому артусу, и волку рыскучему, и волчице, и всякой змие скорпие, и всякому зверю, и всякому злу лиху человеку с края на край земли не перейти и не изведать, и круг синего моря пен не пересмотреть, не пересчитать в темном лисе лесу, и так не обозришь и не видать в поскотине скота моего живота во веки веков. Даждьбог и Лада, снидете ко мне, (имя), на помощь и на пособие, и оградите меня, (имя), своей стой и на путь провожайте с моим скотом, милым любимым животом, со всякою живущею доморощенною скотиною, копною силою, меринами и кобылами, быками, порозами, коровами, теленками и малыми подтелками, боронами, овцами, вепрями и свиньями.
И как у скота шерсть с воском свитаетъся, и так бы скотина со скотиной свиталась. И какмурашы в муравейники сбираются со всех четырех стран к своему царю болшему мурашу безот-пятно и безотворотно, и так бы скот, мой любимой живот, сходился, свитался вместо скотина ко скотине во едину груду. И как ярые пчелы с конпание своим гнезд своих не отлетают и детей своих не покидают, летят во свое гнездо во единой улей, и так бы скот, мой любимой живот, сходился и свитался вместо, скотина ко скотине во едино стадо. И как славная река Илменъ течет в акиан море безотпятно и безотворотно, и так бы скот мой любимой шел повечеру в дом свой безотпятно и безотворотно.
И как огонь палящи непотыхающы сколь жарко и ярко, и как бы горело у скота серце скотина по скотине и по мне, (имя), меня увидят или голос мой услышат. В трубу трублю или в рог играючи в поле и за полем, в осеку и за осеком, в лугах и за лугами, в горах, вертепах и в темных лесах, и в мелких речках поточках, шли бы ко мне, (имя), на голос, намою трублю, а хоги ты и станет ходить, черной зверь, широколоб медведь насылочной, иопро-кидень перехожей пакостник, и волкрыскучей, и волчица, и всякая змия скорпия, и всякой зверь, и всякой злой лихой человек в мою поскотину и напущу на вас тридевять борзых веденских лютых кобелей, и не будет вам уходу от тридевять великих лютых кобелей не в поле, ни за полем, не в лугах, ни за лугами, ни в горах, вертепах, ни в темных лесах, ни в мелких речках поточках. И поди ты, черной зверь широколоб медвед насылочной и опрокидень, перехожей покосник, и волк рыскучей, и волчица, и всякая змия скорпия, и всякой зверь, и всякой злой лихой человек за черное море на Фаворскую гору, и еште вы зеленую траву, и пейте болотную воду, и у меня вам, (имя), ни питеру ни идеру нету отныне и во веки веков. Ключ, замок.
И еще же Белее поставляет около поскотины моей тын железной, ворота медны от земли и до небеси, от востоку и до западу, и такожде со всех четырех стран вовеки. Ключ, замок.
И как земля-маты покрыла мертво тело от белого света, от роду и племени, и так, земля мати, покрой мою поскотину от черпаго зверя медведя и медведицы, и серово волка и волчицы. И как мертвы человек не слышит и не видит сего белого света, ни роду, ни племени, и так бы черной зверь медведь и медведигщ, и серой волк и волчица не слышали бы и не видели в поскотине скота моего, живота, во веки веков. И как мертвому от гроба не восстать, по сему свету не ходить, и так бы черному зверю медведу и медведице, и серому волку и волчице в поскотине моей не бывать и скота моево не видать во веки веков. Ключ, замок.
И которое слово в забытье, то будь слово впереде, то будь слово в прибыле, и будте вы, мои слова, в заговоре все полны, крепче лому травы, крепче каменной стены и тверже адаманта камени. Будьте вы, мои слова, и братки, и крепки, и лепки, и емки, и метки, крепче белого камени и синего булату всегда и ныне и присно и во веки веков. Ключ, замок. Ключь моим словам язык, уста мои заперты на замок».