Заговоры на любовь

Заговоры на любовь
«Лягу я тёмным вечером, встану на ранней заре. Пойду я из дверей во двери, из ворот вороты, во чистая поля путем дорогою. Навстречу идут четыри старца. Спросил я их: Куда вы идети? — Лес сушить. - Не идите лес сушить, а идите (имя привораживаемого) сушить. Станьте ему на правое плече и дуйте во правое ухо, волосы русые, лице белые и кровь горячие и в ретивое сердце, чтобы его ретивое сердце щемила и кровь горящия капала на сорок досок доскущем, сорок досок тоскующем. Как доска об доску третца, так чтобыпо рабе навечна терлась. Как на посат возют, назат ни привозют, как покойнику до второва часу не вставать, так чтобы (имя привораживаемого) отнавечна не отьставать, на еде не заедать и на питье не запивать, наяву и во сне не забывать и вечно не покидать. И буть мой наговор крепок. Никому бы мой наговор ни отхаживать, ни колдуну, ни колдуницы, ни заугольному выблитку. И ныне и присно и во веки веком. Кчюч, замок».

«Еще я стану, (имя), пойду из избы дверьми, из двора воротами в чистое поле на восточную сторону. Под восточной стороной есть синее море окиян, на том море окияне есть остров, на том острову живет огненной царь. Я, (имя), покорюсь и помолюсь огненному царю: «Ой ecu ты, огненной царь, бери ты в руки огниво и кремень, и выруби огня пачящаго, и палящий зажги семьдесят городов и семьдесят королев». Еще я помолюсь и покорюсь: «Не зажигай ты семьдесят городов и семьдесят королев, а зажги ты оу (имя) душу и тело, ретивое сердце, и черную печень, и горячую кровь, семьдесят три жилы и семьдесят три состава, чтобы она, (имя), без меня, (имя), не могла нежить, не быть, ночи ночевать и часу часовать, не в день житья, ни в ночь спанья, хлеба поесть, питья испить, все бы меня, (имя), на оуме держала век мой и повеку». Еще выйду в чистое поле под восточную сторону. Под восточной стороной есть славное море окиян, на окияне море есть остров, на том острову есть братов, кузнецов. Ой ecu вы, братов, кузнецов, не сушите сена зеленого и травы кошеные, а сушите у (имя) душу и тело, ретивое сердце по всякой день и по всякой час. И будьте, мои слова, крепки и лепки, крепче сераго камня и лепучие белаго яраго воску7. Тех бы моих слов дуть не отдуть, дуть и плевать бы некому, не хлебом не заесть и питьем не запить, а тем моим словам кчюч в небе, замок в роте. И во веки веков. Ключ, замок».

«Как сия нитка не отделяется от иглы, так бы не отделиласа (имя) от (имя). Ах, ты, светлой месяц, не суши ты поля чистый, леса дремучая, пески горючия, а суши (имя) и воспачы ея утробу, сердце и кровь горячую, жилки, поджилки, чтобы она во сне не засыпача, в еде не заедала и в питье не запивала, а про меня, (имя), не забывала. Ключ, замок».
(Для этого заговора нужно взять яблоко и проколоть его иглой с ниткой три раза. Затем, прочесть заговор.)

«Стану я, (имя), на ранней заре, пойду из избы дверми, из двора воротами в чисто поле, под восточную сторону. Под восточной стороной земля подъораиа, трава подкошена, утренняя зоря сохнет и вянет от буйных ветров со всех четырех сторон, с восточную, западную, с летнюю и северную, так бы по мне, по (имя), (имя привораживаемого) сохла бы сухотой, чахла бы ча-хотой, душой, черными бровями, ясными очами, все под сердеч-ныма жилами, юносъю и яросью, хотью и плотью, сердечно мочью по всякой день, по всякой час. Как она, (имя), не видит и голосу моего не слышит, тогда бы не видела ясного солнца и светлого месяца, утренняя зоря и вечерна. А когда она, (имя), меня, увидит и голос мой услышит, тогда бы увидела ясное солнце, светлой месяц, утреную зорю и вечерную. Век повеку. Ключ, замок».

«Есть оболоко синее, под синим оболоком есть море синее, на мори на синем есть остров золот, на золоте острове есть камень золот. И подздынетца золот камень, и выдет из-под камени тридевять братов, одну обувь топчут, одием поясом опоясаны, под однем колпаком, вынесут тридевять топоров и тридевять сокир; пойдут по острову ступать и найдут тридевять дубов золотых, кореннье у дубья золото, и верхи у дубья золоти, и витье золото, и все то дубье золото; и начнут сечь тридевять братов тридевять топорми, тридевять сокирами с тридевять сторон тридевять дубов. И выдет из моря стар матер человек и спросит у тридевять братов: «На што то дубье сечете?» И ответ держат тридевять братов: «Надобно кузница золотая соружати, и надобно горно золотое соружати, и надобно в сем горне золотом уголье дубовое роздымати, надобно, чтоб сливалось и слипалось медь и железо во единое место; так бы сливалось и слипалось серце у сей (имя) с тем (имя) во единое место, уность и ярость, и похоть межручные и ножные в прелюбодейном деле у (имя), и надобно ковать в сем горне золотом замки и ключи, надобно замыкать у (имя) серце с тем (имя) во единое место, уность и ярость, и похоть межручные и ножные, кости и суставы, и кровь в прелюбодейном деле. Коль жарко в сем горне золотом уголье дубовое, толь бы жарко таяло серце у (имя) по мне, (имя), уность и ярость, и похоть межручные и ножные, кости и суставы, и кровью. Замыкали сердце тридевять братов тридевять замками, тридевять ключами у (имя) во единое место с тем (имя), уность и ярость, и похоть межручными и ножными, кости и составы, и кровь, месяца млада, и ветха, и перекроя, и по всяк час, и замкнули сердце у (имя) с тем (имя) во единое место. И поднялись тридевять братов на воздусе, и слетели за тридевять гор, и немочно тех тридевять братов добыть ни стару старцу, ни молодому молодцу во веки веком. Ключ, замок».

«От востока и до запада, от юга и до севера, от земли и до воздуха, от моря красота, мой зрак лица моего, добраго молодца (имя), и моим словам мои стихи в зерцало по поры. Прихожу аз, добрый молодец (имя), к черному морю, и ото челом, и поююняюся седому мужу: «Ой ecu ты, седой муж и стар человек! Послушай меня, добраго молодца (имя), сослужи мне службу, поди ты ко прекрасной девицы (имя), прелсти ей душу и тело, сердце и всеми кости, и жилы, и суставы, и недуги, и ум, и разум, и очное зрение по мне, по добром молодцы (имя), чтоб она, красная девица (имя), сохла и тосковала по всякой день и по всякую нощь, и како она по-смотритце в мое стекло и зеркало о полудни и о полунощи, сутра рано и в вечеру поздо. И послушай меня, седый муж, меня, доброго молодца (имя), и поемлет с собою булатное огниво, и сечет булатным огнивом булатные огни в мое светлое зеркало на доброго молодца (имя), зажигаем всякую тоску* и сухоту у той красной девицы (имя) по мне, добром молодце (имя)». И стар муж зажигает всякое древо стояче и лежачее от востока до запада тем же булатным огнивом, плящим огнем, зажигай у той красной девице (имя) душу, и тело, и сердце, и все кости, и жилы, и суставы, и недуги, и ум, и разум, и очное зрение, и юность, и ярость по мне, добром молодцы (имя). И ой ecu ты, стар человек, отець и мать мне буди и брат доброму молодцу (имя). Изделай ты той красной девицы (имя) тошнее тошного и горшее горшего и всех мучищих, а тем моим словам мой зрак и язык доброго молодца (имя). Кчюч и замок, а вода в пристен, а слух в зеркале, а красота меня, добраго молодца (имя), на всякой пол мужеского и женского. Идет седа-той человек, учнет та красная девице (имя) в своей тоски мучи-тися, и сия тоски не избыла б от сих моих слов, от моего языка, чтоб ей было тошнее тошнего и горшее горшего отныне и до века по мне по добром (имя)».

«Изо уст моих медевяных течет река огненная. Не пади, моя река огненная, ни в мед, ни в патоку, ни в зеленое вино, ни в пиво пьяное, ни в къвас, ни в иду, ни в какую пищу и еству, ни в какое едомое ни питное кушание, ни в рыбу, ни в мясо, ни в хлеб, ни в соль, ни на воду, ни на землю, ни на лес, ни на птицу пролетучую, ни сидячую, ни на зверя прорыскучего, ни ходячего, ни стоячего, ли спячего, ни на скотину четвероногую, ни на какое животное, ни на древо стоячее, ни лежачее, ни на каменье на синее, ни на черное, ни на белое, ни на серое, ни на красное, ни на матерь сырою землю, ни в холм, ни в болота, ни в черные грязи и дебри, пи в темные лесы, ни в быстрые реки, ни в синее море, ни в озера, ни наледы, ни на снеги, ни на хоромное строение, ни в байиу, ни в ригу, ни на амбары хлебные, ни на стаи скотипиые, ни на какого человека.
Кроме сей девицы (имя) волосом и кровью, в ей ясные очи, и в прекрасно лицо, и в горячую кровь, вей в белое тело, в ей в ретивое сердце и в печень, в желудок, в ей кости и мозги, и жилы, и составы, в ручные, и в ножные, и в подпятные, и во весь ей стан человеческий, в парное ей тело нагое в платеи, стоячих, сидячих, лежачих, спячих, ходячих и дорогой идучих, в ей згляд.
И запали, моя изоустная река огненная, тую красную девицу огнем нерукотворенным от моих слов и от моего языка, и от моего згляду, и с очей, от лица, от белого тела и горячей крови, от волосом, от моего голоса, ей ясные очи, ретивое сердце, горячую кровь, кости и мозги, жилы и суставы ножные и ручные, ecu 70 жил 3 и 2 и 1-ю жилу проходную и 70 составов, 3 и 2 и 1 состав зугибной 18 проходной великою силою и скорым шествием.
Как пулка из пищали, и ядро из пушки, и из лука стрела, и как оная пулка, или стрела, или ядро в кого надобно стрелят придет, и скол тошно и горко тому человеку или зверю, или скотины, стол бы было тошно и болно той красной девице (имя) кровью по мне, по добром молодце (имя) таком-то кровью, умом и разумом, и помыслом, и хотением во сни и наяви, днем и ночью, сего нова месяца и полна, и ветха, и перекроя, и в межныя дни, и во исхожия пятницы, и стол бы ей было тошно, и стол бы ей было горко и тоскливо.
Как тоснет младый младенец по матери, днем прохватится, и в ночь пробудится, по матерной титки, и как тоснет рыба по воды, и как зверь по лесу, и как птица неволная тоскует по воздуху, и как заключейный человек по выпуску, и как тоснут милый по милом, и плачут, и горюют, так бы и так бы той красной девице (имя) такой-то кровью по мне по (имя) таким кровью в день схватилась и в ночь пробудилась, и здохнула, и заплакала, и затосковала. И как волной и хворой человек от немощи, и сохла бы она и горела та красна девица такая кровью по мне, (имя), в день и в ночь, во всякую пору, на утренной зори и на вечерной, а отец бы ей, и мать, и братья, и сестры, и подружки, и милой друг , кой до сего есты был бы, и была бы как зверь в лесу, и как враги лютыя, и не могла б она на них потянуть, ни посмотреть, ни полуглазом.
А я бы ей, красной девице такой-то кровью, казался в очах как красное солныце и светлой месяць и милие отца и матери, рода и племени и милого друга, кой до сего был, и так бы его не любила и ненавидела, как великого и лютого врага и ненавистника, а меня бы, (имя), она, красная девица (имя) кровью, (имя) такого-то кровью любила паче себя, и сохла бы она по мне, (имя), и тосковала как человек при смертном часу и болит, и болши того б и пущше и болней, и не могла б она, (имя) кровью, без мене, (имя) кровью, ни дни, ни ночи коротати, и плакала б хлыпее слезами, и не могла б она той тоски по мне, (имя) кровью, лежанкой не от-лежатце, сном не отоспатце, хожанкой не отходитце, беседой не отсидетце, дутьем не отдутце, питием не отпитце, ествами не отиститце, ни травами ни кореньями не отгрысце, и никем не заменитце, ни братом, ни сватом, ни другом, кроме меня, (имя) кровью и волосом.
И как сие одинаков осиновое или какое ни деревцо отсечено сохнет и горит от красного солньца и от буйного ветра, так бы сия (имя) кровью и волосом сохнула б и горела и тосковала по мне, по добром молодцы (имя), кровью и волосом, до смертного одра».
(Этот заговор следует читать три раза.)

«Свет светает, заря замыкаетьца, красное солнце восходит, медвяная роса осыхает, птицы из гнезд вылетают. Аз, (имя), от сна своего воставаю, лице свое умываю. Да есть у меня, (имя), радостен день и радостен час, так так бы возрадовалася по мне, (имя), по всяк день и по всяк час. Стоит в окияне море бел горюч Алатырь камень, прилетела птица ластовица, привила гнездо свое и возводит дети свои, и та птица ластовица возрадовалася, так бы (имя) возрадовалася (имя) во всяк день и во всяк час. Да еще на сем свете течет река Ласка, на той реке Ласке выросло древо, верхи свиты вместо, так бы свилася (имя) со мною, (имя), в ветхе месеце, и в пол не, и в перекрое ласкою своею и любовию всегда. Ныне и присно и во веки веков. Ключ, замок».

«Лягу я, (имя), помолюся, встану, умоюся ризою, утруся пеленою, пойду из дверей во двери, из ворот вороты, постраняю солнца, под млад месяц, надо мною, (имя), сам Род; и речет он: «Поди на море на окиян, на острав на Буян. На мори на окияне, на острове на Буяне стоит гробница, во той гробницы лежит девица. Мокошь выпросит у ней тридевить три кчюча и запереть тридевить три замка. Запираю сердца и с печинью в (имя), семдисить семь кровей, и семдисеть семь суставов, и семдисеть семь жил, чтобы есть ни заесть, пить ни запить, ходить ни заходить, окола роду ходить ни заходить, такаго лицем в глазах ни засыпать, и глазам, и власам, и словам, и отъветам, и приветам. Ключ, замок».