ТРАДИЦИОННОЕ ПОГРЕБЕНИЕ ДОМАШНИХ ПИТОМЦЕВ

ТРАДИЦИОННОЕ ПОГРЕБЕНИЕ ДОМАШНИХ ПИТОМЦЕВ

В этнолингвистическом словаре «Славянские древности» мельком упоминается, что в Гомельской области котов хоронили, завернув в льняное полотно для того, чтобы лён уродился345. В той же Белоруссии в 1981 году были записаны похожие сведения о том, что котов хоронили, обернув их онучами (обмотками для ног), но объяснения, почему это делали было другое:
«Нэльзя кота (сдохшего) кинуты: из льняной онучкы трэба обвэрнутъ его и закопать, бо он выпросиу у бога хлеба. - А собаку? - Собаку ужэ нэ так споминають, более кота».
Необходимо заметить, что эти сведения записаны на территории Полесья - месте стыка народных культур русских, белорусов и украинцев, месте, которое ученые называют «заповедником славянской архаики», так что мы можем предполагать общеславянскую основу рассматриваемого обычая. Из этих небольших Полесских текстов мы узнаём довольно много: если подчеркивается, что умершего кота нельзя выкинуть, то, очевидно, что других домашних животных можно. И это действительно так, например, из текста легенды о вещем Олеге приведенной в «Повести временных лет...» мы узнаём, что любимого коня князя оставили на поверхности земли непогребенным. До наших дней можно наблюдать пусть и не осознанное, но продолжение этой традиции: рядом с деревенскими кладбищами всегда модно найти разрозненные останки домашнего скота, невесть как сюда попавших.
Почившего кота заворачивают в льняную онучу, то есть портянку, обмотку. Это отрезок обычно белой мягкой ткани, которой обматывают ступню и икру, а эти части человеческого тела по своим размерам сопоставимы с размерами кошек, то есть онуча идеально подходит для обмотки кошачьего тела. Зная, как выглядела обмотанная онучами нога мы можем представить, как выглядело обмотанное кошачье тело: как спеленатый ребенок или египетская мумия. Упоминание о том, что кота «споминают» более собаки говорит о том, что, во-первых, этих животных поминают, а во-вторых, кота и собаку поминают по-разному; к сожалению, как это делали осталось неизвестным. Сама тема погребения собаки присутствует в фольклоре: среди «Запретных сказок» находим сказку «Похороны кобеля», в которой рассказывается как поп за деньги отпел и похоронил собаку по христианскому обряду. Сказка эта, конечно, в первую очередь о продажных служителях культа, и вместо кобеля в других вариантах присутствует козел349, однако в любом случае сама мысль похоронить то или иное животное по-человечески возникает от благодарности к ним.
Очевидно, что для хорошей собаки хозяин искал хорошего способа похорон, а дурного пса не задумываясь выбрасывал с глаз долой. То есть в традиции народа особенных животных (отличившиеся помощников) хоронить особенным, отличным от похорон других животных способом. В наше время многочисленные домашние любимцы являются для своих хозяев именно такими, особенными, и поэтому не так давно стихийно возникшая «мода» хоронить собак и кошек на «кладбищах домашних животных» имеет в своей основе прочный базис народной традиции.
Слова белорусской легенды о выпрошеном у бога хлебе отсылают нас к легенде о хлебном колосе в которой рассказывается о том, что некогда колосья начинались с самого низа злаков, но бог рассердился на людей и хотел мановением руки снять колосья со всех стеблей и обречь людей на голод. Но коты замяукали, собаки заскулили, стали просить бога, и на их долю бог оставил на стеблях небольшие колоски. И с тех пор люди, как первое жито соберут и перемелют - наперед сами не пробуют, а дают коту и собаке, потому что мы на их долю живём, а когда сеют, приговаривают: «зароди, боже, жито на всякую долю: и на котовую и
на собачью...». Заметим, что угощение первым хлебом - это большая честь, своего рода языческое причастие.
Интересно, что предания об особом захоронении котов и собак за их заслуги, некоторым образом связаны с преданиями об отмене дикого обычая бросания стариков на погибель. Я имею ввиду приведенный в «Полесском этнолингвистическом сборнике». Он очень сбивчив и запутан, видно, что рассказчик смешал два предания - одно об уменьшенном богом колосе, другое - о прекращении ритуального убийства стариков путём выбрасывания их в овраг за селом. Вероятно, этот микс случился в голове рассказчика потому, что оба предания связаны с ситуацией тотального голода, который в одном случае грозил общине, а в другом уже имел место, и от этой напасти общество спасли в одном случае - коты и собаки своей мольбой, а в другом - опытный старик своим советом. И в благодарность за спасение общество в том и другом случаях поменяло первобытные обычаи выбрасывать старых людей и трупы животных за периметр места своего обитания на цивилизованный обычай содержания недееспособных стариков и некоторых домашних животных до их естественной смерти, и похорон, отличных от похорон, например, скота.
То есть перед нами пример, описывающий культурную революцию в прямом смысле этих слов, просто рассказы о ней поданы в мифологическом коде, и в этой культурной революции свою роль сыграли кошки и собаки. Если мы рассмотрим волшебные события, описанные преданиями «О хлебном колосе и его спасении для людей кошками и собаками» в историческом, научном коде, то, можно предположить, что скорее всего, в них отражена память о приручении первых помощников человечества, которое произошло ранее освоения земледелия, еще в охотничий и скотоводческий период добывания человеком пищи, когда собаки принимали участие в охоте и выпасе, а кошки хранили мясные и молочные запасы от грызунов.
Но и в процессе освоения нового способа получения пищи, в длительном процессе окультуривания диких злаков, который, судя по Полесскому преданию, шел с переменным успехом (колос менял размеры), уже давно прирученные человеком кошки и собаки «вписались в новые реалии», нашли способы помогать человеку в изменившихся условиях хозяйствования: собаки «переквалифицировались» на охрану первых небольших полей в окружении дикой природы от потравы копытными и медведями, а кошки стали беречь для человека новый продукт зерно, причем и кошки и собаки частично перешли и на новый вид пищи вместе с человеком. Другие домашние животные, например, скот, таких кардинальных изменений не претерпевали как давали человеку мясо и молоко тысячелетия тому назад, так дают и сегодня, как питались растениями, так и питаются до сих пор, на новый вид пищи не перешли. То есть домашние кошки и собаки одновременно с человеком тоже перенесли своего рода «культурную революцию», и этот факт был замечен людьми, и по достоинству оценен в славянской культуре у южных славян в магических песнях отгонах грозовых туч территория «культурный локус», то есть место проживания людей определяется по наличию собак и кошек:
«Туда, Герман, туда!... Где собаки не лают... Где кошка не мяукает, Туда, божок, туда...»; а восточные славяне стали «провожать в последний путь» «почеловечески» завернув в одежду, которая в прошлые века была предметом достаточно ценным (например, одежда в народной культуре никогда не выбрасывалась, а снашивалась до дыр, которые штопались и латались, потом из одежды выкраивались пелёнки для младенцев, а когда рвались и пеленки, ткань использовали в хозяйстве для мытья, затыкания дыр, покраски, вплоть до полного её исчезновения).

Отметим, что у многих народов мира захоронение покойных завернутыми в одну лишь ткань (одежду), без привычного для европейцев гроба, вполне традиционно. Да и европейцы, попадая в экстремальные для них условия отсутствия гробов, например, в войну, хоронили умерших завернутыми в подручные предметы, в том числе и в ковры, покрывала, простыни, то есть ткани. Удивительно, но сорок лет тому назад, в городе Москве, я, будучи подростком именно так и похоронила своего кота. Это было так: утром мама заметила с балкона, что на проезжей части у нашего дома валяется чёрно-белая тушка нашего кота. Маме стало плохо, и она попросила меня закопать беднягу в парке, дала мне лопатку и кусок ткани, тряпочку - остаток старого халата, в которую я завернула кота и схоронила под большой ивой. В те времена не было полиэтиленовых пакетов, все предметы упаковывались в бумагу, но мама дала мне для завертывания мёртвого кота именно ткань, а не газету, например. Моя мама не смогла объяснить мне, почему она так сделала, почему дала мне именно ткань для захоронения кота, однако она выросла в Тверской области, и возможно, неосознанно повторила то, что видела в детстве, возможно, так поступать было принято в кимрской глубинке.
В современной литературе находим примеры точно такого же неосознанного ритуального поведения: герой находит убитого кота «Помню, я снял куртку и завернул в неё Арамиса. Я, конечно, понимал, что он уже умер, но мне почему-то казалось, что ему холодно, что пока он еще теплый - он чувствует... - Вот здесь хорошо будет... - Смотри, какой большой дуб. И коту твоему приятно будет здесь лежать, и тебе легко будет место найти, если захочешь его проведать...».
В отношении собак репликой на эту тему можно считать легендарный пронос по Красной площади в составе Парада Победы раненого пса-героя, овчарку Джульбарса на шинели генералиссимуса И. В. Сталина. И эти факты являются косвенным доказательством того, что традиция Полесья похорон кошек и собак завернутыми в одежду (онуча тоже своего рода одежда для ног) была не узко локальной, а имела широкое распространение.
Обратим также внимание на то, что точно также, завернутыми в одежду своих родителей, хоронили умерших младенцев и некрещеных детей, причем хоронили не на общем кладбище, а отдельно, в подполе, под порогом, в саду. Также отдельно ото всех и без гробов хоронили пленников и рабов, причем если человек в статусе раба стал близок и дорог хозяину и его семье, его хоронили покрытым хозяйской одеждой. То есть мы видим, что в традиционной культуре особи, ценимые в семье, но с низким социальным статусом - рабы и пленники не имеющие права голоса, дети «немовлятки» (еще не умеющие говорить), собаки и кошки, понимающие речь, но не говорящие по-человечески, то есть «домашние любимцы» в широком смысле этих слов - хоронились аналогично. Мало того, в некоторых областях России некоторым покойникам поминальная еда ставилась, как собакам и кошкам, под стол. Известно и время для поминовения такой категории усопших - это весенние Зеленые Святки (Троицко-Се-мицкий период), единственное время в году, когда народной (не христианской!) традицией разрешено поминать всех некрещеных, неопознанных умерших, самоубийц и других «особенных» покойников. Поскольку поминальные обряды, понятия «души», «хорошей» и «не хорошей смерти» (как и многие другие) сформировалось в культуре славян ранее принятия христианской веры, мы можем предположить, что и общий день поминовения всех усопших - не зависимо от их социального статуса, веры, происхождения, но зависимо от отношения к покойным тех, кто их поминает - имел место и в дохристианский период и день этот был весной, в период, когда души всех усопших выходили на Белый Свет.
И если домашний скот мыслился обладающим не душой, но «паром», «духом», то собаки и кошки в этом вопросе несколько отличались от скота. Прямых данных нет, но пословица «не бей собаку, и она была человеком», представления о девяти жизнях кошки, о том, что их «не погано» целовать в морду (с вариантами), возможность принять на себя болезни хозяев (см. заговоры «у собаки боли, у кошки боли, а у Вани не боли», «на пса уроки, на кота помысел» и стойкие до сегодняшнего дня представления о том, что кошки сами «берут на себя» болезнь, полежав на пораженном органе человека), реальные случае зализывания этими животными человеческих ран - ставят собак и кошек отдельно от прочих домашних животных, приближают их к миру людей, так что, вероятно, и их было можно поминать вместе с «особенными» покойниками.
К вопросу об установке памятника на могиле собаки или кошки, можно сказать следующее: в старину у русских их не ставили, но хоронили дорогих сердцу животных в приметных местах, под деревьями, у камней. В народных сказках на месте захоронения костей коровы вырастают красивые яблони или ракиты. В наше же время не у каждого городского жителя есть возможность и время вывести умершее животное за город, чтобы схоронить под симпатичной березкой или посадить на могиле дерево, а потребность такого рода есть, поэтому не случайно, то там, то тут стихийно возникают кладбища домашних животных, где, по примеру кладбищ людей, животным ставят не только памятные таблички с кличками, памятники, но и даже кресты. То есть на наших глазах рождается современный вариант народной традиции, и как бы мы к ней не относились, её следует уважать и направлять в «цивилизованное русло» (придавать официальный статус территории, следить за соблюдением санитарных норм, охранять от вандалов).
«Вообще памятники и эпитафии животным, как и стихи по такому случаю - давняя и почтенная традиция, начатая еще в античности и продолженная в Европе в новое время. Стихотворение Катулла (первая половина 1 в. До н. э.) на смерть воробья Лесбии («Плачь, Венера...») - лишь самое известное из таких стихотворений... В древнегреческой «Палатинской анталогии» есть эпиграммы на трагическую гибель петуха, на смерть содержавшегося в доме зайчонка (которого его юная хозяйка похоронила рядом со своей постелькой), а также надпись на памятнике боевому коню, погибшему от раны. Среди сохранившихся древнеримских надгробных надписей стихотворные эпитафии животным - собачкам Жемчужине и Мушке и даже любимому коню императора Адриана Борисфениту, который, как известно из его биографии, так любил коней, что действительно сооружал им гробницы».

Возвращаясь к славянской традиции, следует учитывать следующие факты: мы имеем многочисленные данные со всех славянских территорий о «лошадиных», «коровьих», «бараньих», «куриных», «пчелиных» праздниках, во время которых живых домашних животных и их жилища мыли и чистили, украшали, заговаривали, окуривали благовониями-оберегами, кормили специально для них испеченными хлебцами. Очевидно, в такие моменты хозяева вспоминали и поминали добрым словом уже умерших любимых животных - самую дойную корову, сообразительную лошадь, резвого коня, умницу и проказницу козу и истории с ними связанные. Этнография даёт нам примеры голошений по коровам из Читинской и Амурской областей России:
Причет о бурёнке, растерзанной волками
Милая же ты моя скотинушка-буренушка,
Ах, какую же ты болечку понесла,
Если б знала я такую твою участь,
Я сама бы лучше вышла в чистое поле
На растерзание волкам,
Чем донести такую тяжесть тебе,
Милая бурёнушка.
И теперь мне придется с тобой расстаться.
Не осуждай меня, горемыка.
Плач детей над павшей стельной коровой Маней
Ты коровушка - матугика,
Ты голубушка, краснопеструшечка,
Наша коровушка Манечка,
Некого нам теперь доить,
Некому нас молоком поить.
Ой, да как мы ждали телёночка,
От тебя дитёночка,
Мы бы его кормили, ласкали,
С нём бы играли.
Ой, коровушка Манечка,
Оживи хоть маненечко,
Мы нарвём тебе из канаушки
Зелёненькой траушки.
Также обратим внимание на древнюю легенду о смерти вещего Олега, в которой говорится: «7/ приспе осень, и помяну Олег конь свой... И прииде на место, идеже беша лежаще кости его голы...». То, что князь вспомнил о своём коне осе нью не случайно - в народной среде «лошадиный праздник» справляется как раз осенью, 31 августа (месяц август в традиции считался осенним), его покровителями считаются христианские святые Флор и Лавр. Князь Олег, живший на рубеже IX - X веков был матёрым язычником - это подчеркивает летописец, то есть у нас есть основания считать, что осенний помин лошадей принадлежит языческой, дохристианской культуре. Также необходимо учитывать и то, с какой интенсивностью и с какой теплотой вспоминают своих питомцев современные люди, например, в письмах, опубликованных в популярном народном «Вестнике ЗОЖ» («Здоровый Образ Жизни»). Иной раз событие случилось более семидесяти лет назад, а человек помнит, как в войну единственная тощая кормилица-корова, на которой за неимением лошадей пахали и возили грузы, не только спасла семью от голода, но и явила чудеса выдержки при встрече с волками («Дуэтом с волчицей»), а домашняя кошка в блокадном Ленинграде приносила крыс и голубей в квартиру хозяевам, а не съедала их на месте поимки. Некоторые письма начинаются словами «мой отец (дед, бабка) рассказывал мне... », то есть случаи с животными становились семейными преданиями. Разумеется, подобные потрясающие истории случались и в далеком прошлом, их передавали из поколения в поколение изустно, при подходящим случае, а таким случаем, как раз и были дни, официально посвященные святым покровителям животных, а в древности, по языческой традиции самим животным, об этом прямо свидетельствуют «медвежьи», «китовые», «верблюжьи» праздники иных, не европейских народов, на которых в честь животных устраивались пиры, игрища и тризны по принесённым в жертву виновникам торжества.
В традиции южных славян (Сербия, Македония, Болгария) в местах, где собаки помогали пасти стада, в начале Великого поста (обычно в феврале), отмечали «Песьи дни» во время которых проводили ритуалы защиты собак от бешенства и прочих болезней, в том числе и качали, как и людей «во здравие» на качелях.
То есть, если мы сегодня не имеем общенародных праздников, посвященных домашним животным, но ощущаем их необходимость и имеем вполне традиционную ритуальную базу, причём в самой мифологической области - в обычае «проводов в мир Иной» этих животных, которые на протяжении многих тысяч лет своим служением человечеству приносят себя в жертву людям, то такие праздники следует придумать и на них совершать в числе прочих действ и поминки по домашним любимцам.
Эти праздники можно и должно отмечать по традиционной схеме языческих поминовений: утром пашут, в обед плачут, вечером скачут, то есть в этот день с утра делают дела (например, помогают приютам для животных); во второй половине дня вспоминают и поминают добрыми словами покойных питомцев, посещают их захоронения, рассказывают неосведомленным присутствующим народные легенды и реальные случаи из жизни о котах и собаках (вышеприведенные и прочие, например, о спасении людей домашними животными); вечером устраивают веселый пир с песнями и плясками для того, чтобы в Ином Мире наши домашние любимцы занимались своими делами, знали, что мы помним о них, были сыты и веселы.
Праздник котов и кошек вполне естественно устроить в марте - периоде наивысшей бодрости кошачьих, для праздника собак я бы оставила традиционный для южнославянской традиции февраль, но с другой мотивировкой - как самый холодный и голодный месяц в году для предков собак - волков, в то время как их потомки, выбравшие служение человеку, проводят (в идеале) зимнее время в тепле и сытости. И если в программу праздников собак (и кошек) ввести помин всех усопших животных под названием «Все псы /коты попадают в рай» (вариант «Всяк божья тварь попадает в рай» и т. п.), который будет включать в себя благотворительность в отношении приютов, то это будет весьма уместно именно зимой - в то время, когда бездомные животные, прирученные человеком, нуждаются в нашей помощи больше, чем летом. Впрочем, выбор времени для праздника собак и кошек можно оставить на усмотрение заводчиков и хозяев домашних питомцев.
Прочие домашние животные и птицы погребаются в полном соответствии со славянской языческой традицией, по той же схеме, как собаки и кошки - в зависимости от положения питомца в семье, отношения к нему хозяина, от внутренней потребности человека.