ШАМАНСКИЙ СЕАНС У АЧУМАВОВ

ШАМАНСКИЙ СЕАНС У АЧУМАВОВ

Жем де Ангуло привел исчерпывающее описание шаманского лечения у ачумавов. Как мы вскоре убедимся, в этом сеансе нет ничего таинственного или неясного. Шаман иногда погружается в медитации, sotto voce (тихо) бормоча: он разговаривает со своими дамагоми, «силами» (духами-помощниками), чтобы узнать причину болезни, ведь в действительности именно дамагоми ставят диагноз. Обычно различаются шесть категорий болезней видимые несчастные случаи нарушение табу шок, вызванный появлением чудовищ «плохая кровь»отравление другим шаманом;потеря души.
Сеанс проводится вечером в доме больного. Шаман становится на колени рядом с больным, лежащим на земле головой на восток. «Шаман колышется, тихо бормоча, с полузакрытыми глазами. Сначала это плаксивое мурлыкание, как если бы шаман хотел петь вопреки какой-то внутренней боли. Это мурлыкание становится все громче, оно приобретает форму настоящей, хотя все еще тихой мелодии. Зрители умолкают, они начинают внимательно слушать. У шамана еще нет его дамагоми, который пребывает, возможно, где-то в далеких горах, а может быть и совсем рядом в ночном воздухе. Песня должна привлечь его, пригла- сить и даже заставить прийти. Эти песни, как и все песни ачумавов, построены на одной или двух строках текста и содержат две-три, иногда четыре музыкальные фразы. Песня повторяется десять, двадцать, тридцать раз без перерыва — сразу за последней нотой следует первая без музыкальной паузы. Поется песня в унисон. Такт отбивается руками и не имеет ничего общего с ритмом мелодии, т.е. в нем есть некий свой ритм, но монотонный и без акцентов. В начале песни каждый из участников отбивает свой такт, но после нескольких повторений такты синхронизируются. Шаман несколько тактов поет сам, затем добавляется еще несколько голосов, и вскоре поют уже все. Тогда шаман умолкает, оставляя работу по вызову дамагоми зрителям. Конечно, лучше петь громко и дружно, поскольку так больше шансов разбудить спящего где-то поблизости дамагоми. Но его будит не только физический шум: еще лучше действует искреннее волнение участников. (Это не моя интерпретация. Я лишь повторяю то, что мне говорили многие индейцы.) В это время шаман сосредоточивается. Он закрывает глаза, вслушивается. Вскоре он чувствует появление своего дамагоми — вот он приближается, летает в ночном воздухе, среди деревьев, под землей, везде, даже в его собственном животе. И тогда, в любой момент песни, шаман вдруг хлопает в ладоши и все замолкают. Глубокая тишина (среди природы, под звездами, у мерцающего очага, эта не- ожиданная тишина после быстрого, почти гипнотического ритма песни производит огромное впечатление). И тогда шаман обращается к своему дамагоми. Он говорит громко, как если бы он обращался к глухому. Он говорит быстро, отрывисто, монотонно, на обычном, всем понятном языке. Предложения короткие. И все, что он говорит, «переводчик» в точности по- вторяет, слово в слово. Шаман настолько возбужден, что путается в своих словах. Пере- водчик, если он давно работает с этим шаманом, прекрасно знает все свойственные ему ошибки. Шаман же все глубже входит в состояние экстаза, он обращается к своему да- магоми, а тот отвечает на его вопросы. Он настолько соединяется со своим дамагоми, на-
столько переходит в него, что уже сам точно повторяет все слова дамагоми».
Диалог шамана с его «силами» бывает иногда удивительно монотонным; шаман жалуется, что дамагоми заставил себя долго ждать, а тот оправдывается: он заснул возле потока и т.п. Шаман отсылает его и призывает другого. «Шаман останавливается. Открывает глаза. Он выглядит как человек, пробудившийся после глубокой медитации. У него несколько ошеломленный вид. Он просит свою трубку. Переводчик набивает ее, раскуривает и подает ему. Все расслабляются, потягиваются, закуривают папиросы, начинают разговаривать, шу- тить, кто-то подкладывает дрова в огонь. Сам шаман тоже присоединяется к шуткам, но все реже и реже по мере того, как проходит время — полчаса, час, два. Он становится все более рассеянным и серьезным. Возобновляет свои попытки, еще и еще раз. Иногда это длится часами. А иной раз не больше часа. Иногда разочарованный шаман отказывается продолжать исцеление. Его дамагоми ничего не находят. Или просто боятся: «отрава» оказалась очень могущественным дамагоми, более сильным, чем они. Бесполезно с ним сражаться».
Найдя причину болезни, шаман приступает к исцелению. За исключением случаев по- тери души, задача заключается в том, чтобы извлечь «болезнь» или высосать некоторое ко- личество крови. Вместе с высосанной кровью шаман вытаскивает зубами маленький пред- мет, «похожий на небольшой кусочек белой или черной нити, иногда же напоминающий об-
резок ногтя». Один ачумави сказал автору: «Я не верю, что все эти штуки выходят из тела больного. Шаман всегда держит их во рту перед началом лечения. Он только привлекает ими болезнь, они служат для вытягивания яда. А иначе как его вытянешь?»
Некоторые шаманы просто высасывают кровь. Один шаман объяснял, как он это де- лает: «Это черная кровь, т.е. плохая кровь. Сначала я выплевываю ее на руки, чтобы увидеть, есть ли в ней болезнь. При этом я слышу, как мои дамагоми спорят. И все они хотят, чтобы я дал им напиться. Они хорошо поработали для меня. Они помогли мне. Теперь они все разго- рячены. Их мучит жажда. Они хотят пить. Хотят напиться крови...» Если шаман не даст им крови, дамагоми гневаются и громко протестуют. «Тогда я пью кровь. Глотаю ее. Даю им. И это их успокаивает. Это их утешает. Это их охлаждает...»
Согласно наблюдениям Ангуло, «плохая кровь» не высасывается из тела больного; это скорее «продукт кровоизлияния истерической природы в желудке шамана». Действи- тельно, по окончании сеанса шаман выглядит очень усталым; он выпивает два или три литра воды и «засыпает тяжелым сном».
Как бы то ни было, высасывание крови скорее всего является искаженной формой шаманского исцеления. Как мы помним, некоторые сибирские шаманы тоже пьют кровь жертвенных животных и утверждают, что в действительности ее жаждут и пьют духи- помощники. Этот необычайно сложный обряд, основанный на священной ценности горячей крови, является только «вторично шаманским» и, в сочетании с другими обрядами, входит в различные магико-религиозные комплексы.
В случае, если выявлено отравление другим шаманом, целитель после долгого соса- ния кожи, выхватывает зубами магический предмет и показывает его. Иногда отравитель на- ходится среди зрителей, и тогда шаман отдает ему этот «предмет»: «Держи! Вот твой дама- гоми, он мне ни к чему!» Если же речь идет о потере души, то шаман, обязательно получив сведения от своих дамагоми, начинает поиск и находит ее, заблудшую в диких местах, на скале и т.д.